Ещё одна проблема - Вера. Антон предупреждал: характер у неё нелёгкий. Но Воронов не преполагал, что до такой степени. Психоаналитики центра уже измотали на беседах с ней пару километров нервов, и, судя по всему, особых результатов не добились. Упрямая. С Хичем и Ли общаться было куда проще. Но их-то никто не готовил в охотники. Они по замыслу Предтеч должны были стать рядовыми "клетками" нового общества, и психопрограммы, успевшие в них внедриться, были не такими "цепкими". То же, что внедрилось в Верину душу, отступать никак не желало. Оно отбивалось, заползало в дальние углы и атаковало оттуда в самые неподходящие моменты. Накануне Степан высказал свои опасения Одинову. Сергей Алексеевич, подумав, согласился: пока не найден ключик к психопрограмме охотника, Веру не то, что домой отправлять - из здания ГАИП выпускать нельзя. И ещё... он крепко жалел Антона. "Коллега из "Небесного Ока", похоже, влип по самые уши. Даже не знаю, радоваться за него, или сочувствовать. Девочка-то не из породы домохозяек".
Подумав об этом, Воронов решил, что отвлекся и пора вернуться к решению задач более важных, чем размышления о превратностях любви,. Итак, перед ним, как руководителем проекта есть две группы проблем - как всегда, общие, и частные. И что самое ужасное, совершенно непонятно, решением каких из них следовало заняться в первую очередь.
76. Москва. Квартира, снимаемая Берсеркером, а потом офис его работы.
"Восемьсот "дохлых президентов" за конуру с окном на стройку - по-моему, это перебор".
Квартирка, снятая им по случаю, была вполне даже ничего, вот только вместо вида на парк уже примерно четыре месяца он созерцал кроме деревьев еще и какой-то нескончаемый, просто вечный ремонт подземных коммуникаций. Но даже не это было сейчас главным! Больше всего напрягало одиночество! Как-то незаметно для себя самого он растерял друзей, поссорился с любящей и, как он вдруг сейчас осознал, по-прежнему нежно любимой женой. И никакие "соратники" по РЕОЛовским играм, а также сколь угодно красивые и искусные в интимных утехах временные соночевщицы (их даже подругами язык не поворачивался назвать) не приносили никакого удовлетворения. Были экземпляры, с которыми хотелось провести ночь, да вот только ни с кем из них не хотелось проснуться утром.
Но сейчас это беспокоило его в последнюю очередь.
"Простите меня. За то, что дурак".
Острое чувство вины больше всего донимало его под утро. Проснувшись часа в три, когда восток только-только окрашивался в предрассветный пепельный цвет, Жирнов долго ворочался на кровати. Тогда с пугающей чёткостью вспоминались каждое слово, каждый поступок, каждая мысль, их сопровождавшая. И от иных воспоминаний Жирнова обжигал невыносимый стыд. На кой чёрт ему нужно было заедаться с Харитоном? Почему вдруг принялся выписывать жену с пацанами из квартиры? Идти-то им было особенно некуда, тёща точно бы не обрадовалась перспективе помещаться в двухкомнатной квартире с сыном, невесткой, разведённой дочерью и внуками. Только тогда он об этом не думал. Думал только о том, как бы посильнее уязвить тех, кого любил. Хорошо хоть, закон оказался не на его стороне и выписать их "одним махом" не удалось.
"Зачем?"
Немного подумав, Жирнов дошёл до ответа и на этот вопрос.
"Да, это может показаться поводом упечь меня в дурку, но виноват "голос", будь он проклят. Да ещё моя глупость. Вместо того, чтобы своей головой думать, решил положиться на чужую. Да еще неизвестно чью. Вот и поделом мне".
В семь двадцать "Субару" выехала, как обычно, с платной стоянки и направилась к офису. После того, как в далеком 2007 году Правительство Москвы приняло решение не строить больше офисы в историческом центре города, стоимость площадей в реконструированных зданиях взлетела на космическую высоту. И все равно спрос по-прежнему опережал предложение. Хотя бы потому, что пафосное строительство Москва-Сити, призванное обеспечить офисами всех желающих, заявленной цели явно не достигло и позволить себе иметь офис в одном из зданий Сити могли только крупнейшие российские и зарубежные фирмы, да и то исключительно ради престижа. Поэтому фирма, где он работал, купившая еще в конце 90-х годов прошлого века офис в деловом центре "НА НАУЧНОМ" - в 5 минутах ходьбы от станции метро "Калужская" - не без оснований гордилась своей прозорливостью. Кроме того, удовольствия добавляло то, что автомобильный трафик на этом направлении все-таки был пониже, чем в районах офисной застройки вдоль того же 4-го транспортного кольца или в привокзальных и так называемых наджелезнодорожных деловых центрах.
По дороге в офис, Жирнов, настраиваясь на новый рабочий день - а дел надо было переделать ой-ой-ой сколько - и преодолевая возникающие на пути пробки, немного отвлёкся от тягостного самокопания. Непонятное постукивание под капотом навело на размышления о необходимости отогнать "гнедую" на СТО. Очереди на автотехобслуживание стали просто неприличными. Поэтому-то он и не обратил внимания на проводивший его от стоянки до офиса светло-серый БМВ. Да если бы и обратил, то не придал бы этому значения. Он не дипломат, не шпион, не "крутой". А шпана, которая теоретически могла бы польститься на его кошелёк, в таких авто не ездила.
- Всё в порядке. Объект вошёл в офис.
- Отклонения в поведении заметили?
- Он часто звонит по одному и тому же номеру. Вот расшифровка с сервера оператора.
- Ясно. Супруге названивает.
Время пролетело совершенно незаметно. Вроде бы только сейчас пришёл и взялся за работу - а уже обед. Сотрудники отправились кто в комнату отдыха, кто в ближайшую закусочную, Жирнов же с места не двинулся. Было ещё одно дело, помимо обычной работы. Шеф вообще-то не поощрял работников, решавших свои личные дела в рабочее время, оттого Владимир и дожидался обеда. Сейчас, когда он остался в офисе почти в полном одиночестве, рука сама потянулась к телефону. И дрогнула.
"А чего ты ждал, приятель? Что она с первого же захода умоется слезами и бросится тебе на шею?"
Тем не менее пальцы уже давили на кнопочки мобильного. Телефон пискнул сигналом соединения. На том конце долго не поднимали трубку. Понятное дело, номер абонента ведь высвечивается на экране... "Пожалуйста, возьми трубку. Прошу тебя". Отбой, за минуту никто не прикоснулся к клавише приёма звонка. Жирнов тихо ругнулся и перенабрал номер. Длинные гудки, снова отбой. "Ладно, Бог любит троицу, - подумал он, упрямо ткнув в зелёную кнопочку. - Мало ли, почему она трубку не берёт..."
Гудок, второй, третий...
- Алло, - в динамике - такой знакомый, но холодный женский голос.
- Ира, - его собственный голос почему-то сел. - Нам надо увидеться, поговорить.
- Ты уверен, что ещё есть о чём говорить? - ответила жена. - Я устала от тебя, Вова. Устала от твоего желания везде пытаться стать первым. Я человек, понимаешь? Человек, а не компьютерная программа, которую можно писать и переписывать так, как тебе хочется.
- Ир, да понимаю я, что вёл себя как идиот... Только по телефону проблемы не решишь. Давай встретимся... Помнишь маленькое кафе на набережной? - Жирнов невольно улыбнулся. В том уютном кафе незапамятные несколько лет назад он и встретил свою будущую жену. - Давай решим, как нам обоим поступить. Расходиться - так расходиться, но без обид. Или...
- Вова, я... - голос в динамике подозрительно сорвался. - Хорошо. Решать - так решать. Завтра в семь устроит?
- Устроит, - Жирнов понимал, что радоваться пока рано, но хоть какая-то определённость наметилась. - До встречи.
Телефон чуть не выскользнул из вспотевшей ладони. Берсеркер давненько не волновался вот так, до состояния "душа с телом расстаётся". "Завтра многое решится. А я бы хотел всё по-старому. Чтобы Ирка опять пилила меня за то, что тащу работу на дом, чтобы старший прятал свой дневник, малый тишком таскал цветные боксы от дисков, а тёща интересовалась, какие у нас виды на отпуск и не собираемся ли мы покопаться на её даче... Дурак я, дурак, Господи... Не думал, что придёт однажды момент, когда я стану мечтать обо всём этом как о манне небесной. Теперь, если Ирка пошлёт меня подальше - останется только выть на луну, как бездомному псу".