***
Ожидавший на улице таксист вопросительно посмотрел на взмыленного, поникшего парня и безразлично спросил:
– Куда теперь едем?
Домой не хотелось. Из глубин подсознания наружу пёрло неудержимое желание устроить добрую драку и выпустить в ней всю злость на неудачно подвернувшегося мазилу, на себя, на неумолимое время. Вариант отхватить сдачи парня не пугал. И чёрт с ними, с птичками и звёздочками. Пусть летают. Хотя бы понятно будет – почему.
Мозг снова начало лихорадить. Без конкретики, а так… на нервах. Постоянно крутилось: «Подарок. Нужен подарок», забивая все иные мысли.
– Мужчина! Будем ехать или как? – напомнил о себе таксист.
Сказал – словно кнутом хлестнул.
– Да. Конечно… – печально ответил Серёга и понуро взялся за дверную ручку автомобиля. Суровая реальность и чувство ответственности брали своё. – Поехали.
Домашний адрес называть не стал. Попросил остановиться на проспекте, у цветочного магазина. Не с пустыми же руками возвращаться.
Едва выбрались на дорогу, снова зазвонил смартфон.
Лана.
– Алло…
– Подарок выбрал? – сходу взяла быка за рога букинистка.
– Нет… Не срослось.
– Цветы?
– Сейчас куплю…
– Не нужно. Что ты там купишь? Три розы и две гвоздики? Жди. Я тебе привезу. У подруги оранжерея есть. Будет тебе букет достойней достойного.
– Да я…
– Нет. Это не днище, – словно прочла вертящееся на языке у Иванова женщина. – Дна в своём моральном падении ты ещё не достиг. Надеюсь. Это дружеская помощь. Без обязательств. Всё. Хватит болтать. Ровно в восемь под подъездом. Да. Я знаю, где ты живёшь.
Из динамика послышались короткие гудки – разговор закончился.
Даже со стыда сгореть не получалось…
Остановка… Вечерние огни города… Подземный переход на другую сторону проспекта… За ним, во дворах – дом…
19.45
***
…Кицунэ плакала, обняв Серёгину шею. Навзрыд, прижавшись к нему всем телом. Глупая картина получалась. Маша стоит на табуретке, у раскрытого балконного окна и ревёт не переставая. То ли от горя, то ли от счастья… Уже вся рубашка мокрая.
Иванов не был знатоком женской души и плохо понимал, что происходит. Неуверенно, успокаивающе обнял за плечи. Не помогло. Поток слёз только усилился, однако сквозь всхлипы удалось разобрать: «Спасибо…»
***
… Позади остался и врученный строго в восемь гигантский, воздушный букет из неизвестных, огромных экзотических цветов; и растерянное Машкино: «Ой, это мне?»; и косноязычное, зато от чистого сердца, поздравление; и маленький, грустный тортик с единственной свечкой, с трепетом принесённый домовой из своих комнат…
***
Поцелуй в щёку. Нежный, ласковый, сестринский.
– Где ты его нашёл?
– В переходе, – честно признался инспектор. – Он там сидел, унылый такой… Уходить собирался… Я и подумал…
Его лицо снова покрыли поцелуи.
– Я никогда… никогда… Маленькой была – человеческим детям завидовала. У них Дни Рождения праздновали, а у нас – нет. Не принято. Дурь какая, старорежимная… Спасибо, мой ты хороший…
– Да ладно… – смущённо пробубнил Иванов. – Мелочи какие…
Он и сам чувствовал притянутость, неловкость своих слов, однако необъяснимый паралич сковал рот. А хотелось сказать так много! Про Машкину нужность, про её таланты, про борщ, будь он неладен, но очень вкусный, про то, что без неё – никак. Однако, вместо тысяч таких необходимых звуков, из которых более или менее грамотный человек может сложить красивую, связную, правильную речь, способную выплеснуть всё бурлящие эмоции наружу, поделиться ими – вырвалось убогое:
– Предлагаю сегодня не спать. И ты мне расскажешь о себе всё-всё. От и до. Пожалуйста… А завтра Тоху с Розой позовём и куда-нибудь выберемся! В караоке там или куда сама захочешь! Начинаем догуливать твои пропущенные Дни Рождения!
***
… Лана никуда не уехала. Сидела в машине, положив руки на руль, упёршись подбородком на тыльные стороны ладоней, смотрела вперёд и, вслушиваясь, улыбалась каким-то своим мыслям…
***
Злющая бабка Васильевна с комфортом, основательно расположилась на принесённом из кухни табурете, тихонько приоткрыла окно и изредка, украдкой, выглядывала на улицу. Не для поскандалить, а так… убедиться, что ничего не закончилось…
***
Немногочисленные прохожие останавливались и с изумлением, молча взирали на невиданное доселе в их обыденном дворе зрелище…
***
Старенький, небогато одетый дедушка с аккордеоном, сидя перед подъездом на стянутом Серёгой с задворок овощного магазина ящике, наслаждаясь всеобщим вниманием и почти позабыв про полученную заранее плату, самозабвенно выводил, чем-то неуловимо напоминая своим тембром Шарля Азнавура, бессмертное «Под небом Парижа». А клавиши старенького инструмента переливчато, нежно ему подпевали:
Sous le ciel de Paris
S’envole une chanson
Hum hum
Elle est née d’aujourd’hui
Dans le cœur d’un garçon
Sous le ciel de Paris
Marchent des amoureux
Hum hum
Leur bonheur se construit
Sur un air fait pour eux
История третья. Могильщики и кости
– Ух! Хорошо… – Антон допил пиво, от избытка чувств смял жестяную банку и метко закинул её в урну. – Теперь и поработать можно.
– Где у нас случилось? – сходу, едва друг расправился с пенным напитком, поинтересовался Иванов.
Он только что подошёл к супермаркету, ставшему негласным местом встречи инспекторов в случаях, когда требовалось переговорить без любопытных ушек кицунэ.
– Могильщиками идём работать. Перепрофилируемся.
– Чего?..
– Ничего. Приказ шефа. Два с хвостиком часа назад в трубном коллекторе нежить бездомного сожрала, пока тот спал. В Очереди об этом дежурный узнал, опросил. Выяснилось, что некая хрень, больше всего похожая на чёрно-зелёное облако, напала на живого человека и упупила невезучего до смерти.
У Сергея в голове немного не вязались описываемые события.
– Погоди. Так он спал или бодрствовал?
– Спал, водочки откушав. Когда его хомячить начали – проснулся. Что смог – разглядел перед смертью. Немного, надо признать… Туда сразу наши друзья-триарии во главе с каким-то деятелем из Спецотдела рванули. Шеф их сразу вызвал… Насилу успели. Из того перепуганного бомжика пока вытряхнули точные координаты его обиталища – времени много потеряли. Внятных адресов же у этого контингента нет. Максимум – третий люк по улице Ленина, а потом направо, налево, направо, ой… не помню. Могу пальцем показать. Короче, по прибытии на место облако мужика уже дожевало, одни кости остались. Теперь наша задача там прибрать.
– В смысле?
Швец тяжело вздохнул и всерьёз задумался, а не взять ли ещё баночку холодненького пивка, пока далеко от торговой точки не ушли. После долгих колебаний решил, что не стоит.
– В прямом. Надо купить пару хозяйственных мешков, перчатки медицинские, лопатку небольшую, садовую и похоронить останки по-человечески. Заодно осмотреть место происшествия на предмет возможного прорыва бесов. Только последнее так, для галочки. Основная задача – от жмура избавиться.
Слушая напарника, Иванов усиленно чесал в затылке.
– Может, полиции стукануть? – брякнул он, чувствуя, что говорит вроде бы и правильные, но тупые вещи.
– Можно, – согласился призрак. – Анонимно сообщим, что там-то и там-то лежат косточки неизвестного, сожранного нежитью почти заживо. Подарим бывшим коллегам висяк. Территориальные опера и участковый получат по шапке, напишут гору бумаги, утолщат дело старыми объясниловками без дат из тех, что специально для проверяющих из одного ОПД в другое кочуют: «Не был, не видел, не знаю… О случившемся преступлении узнал от сотрудников полиции». Пойди кофейка выпей, Серёжа. У тебя ум ещё не проснулся.