— Чего у вас? — недовольно рявкнул он и сразу, едва завидел Серёгу, моментально активировал Печать и угрожающе выставил её перед собой.
Так же поступил и опомнившийся Александрос. Последний, вдобавок, принялся давать команды толпящимся за ними триариям и что-то кричать вверх, оставшимся снаружи.
Зазвенел метал, загрохотало что-то сверху, перекрывая солнечный свет, все отчётливо напряглись, как перед серьёзной дракой.
Оказавшаяся за спиной парня Лана нерешительно переминалась с ноги на ногу, пытаясь решить — хвататься ей за ружьё или она попросту не успеет этого сделать.
На Иванова все смотрели с опаской, как на забредшего в городской сад тигра.
Первым нарушил молчание боярин. Огладил свободной от Печати рукой бороду, зачем-то поправил кафтан, в котором обычно ходил. Потом нерешительно, словно сомневаясь в собственном зрении, спросил:
— Сергей?
— Он самый, — ответил бывший подчинённый, улыбаясь.
— Что с тобой? — не желая перенимать добродушный Серёгин тон, продолжил допытываться Фрол Карпович. Его выставленная вперёд рука со служебной меткой дрожала, со лба по лицу текли крупные капли пота.
Из-за спины маячили оскалившиеся рожи ещё недавно дружелюбных «физиков» в древнеримской броне и с мечами наготове. Рассредоточиться в привычный боевой порядок им не давала лишь узость коридора, где относительно свободно рядом могли находиться не более двух мужчин. Так и сопели «паровозиком».
Более всего это зрелище напоминало очередь за бесплатными продуктовыми наборами. Все злые, нервные, напирают друг на друга. Того и гляди, передерутся и переругаются, выясняя, кто из них самый неимущий.
С этим цирком пора было заканчивать, и Иванов, чтобы не нагнетать, поспешил всех успокоить:
— Со мной всё в порядке. Это действительно я. В меня никто не вселился, я не сошёл с ума и не заболел никаким психическим недугом. Глаза, — огонь в зрачках, так пугавший окружающих, погас. — Вот. Обычные. Теперь об интересном. Я только что вырвался из ловушки, нацеленной на инициацию жреца высшей степени посвящения. Заключалась она в том, что человек оказывался заперт в своём разуме и должен был сам найти оттуда выход в этот мир. Если не находил — даже предположить не возьмусь, что ждало этого бедолагу. Безумие как минимум. Я выбрался. Как, что — давайте наверху поговорим. И ещё, там, в камере, у правой стены есть съёмная плита, а под ней когда-то был сундук со всяким барахлом. Посмотрите, может, осталось чего... Хотите — себе заберите, хотите — в музей сдайте.
Убеждённость, с которой говорил Сергей, подействовала и на остальных. Лица присутствующих стали выглядеть более спокойно, осознанно. Однако общее напряжение никуда не делось, а Александрос ещё и ухитрился повторно подлить масла в огонь своими, не ко времени, вопросами:
— Вы познали Силу? Так глаза горят только у высших колдунов от переизбытка мощи, — все снова стали недружелюбными, а тот с жаром продолжал. — Вы сознаёте свои возможности? — за спиной македонца началась непонятная возня, более всего похожая на подготовку к атаке.
Вот что с таким умником делать?
— Сознаю, — мрачно бросил Иванов. Он нисколько не боялся присутствующих, не без оснований полагая, что вполне легко может отбиться от всех этих личностей, однако здравый смысл тоже никто не отменял. Бойня в древнем коридоре никому не нужна и если бы не нервическая дотошность Александроса, то всё прошло бы более гладко. — Не бойтесь. Вам вообще интересно, что случилось? — перешёл он в контратаку, не желая постоянно оправдываться. — Если да, то полезли наверх. Неудобно тут, да и Тохе солнечный свет не повредит...
Не дожидаясь очередного потока полувопросов — полуобвинений неизвестно в чём, Сергей первым пополз по лестнице вверх. За ним последовали и остальные, лишь несколько воинов остались, принявшись сооружать из собственных плащей некое подобие носилок, на которых собирались вытаскивать понемногу приходящего в себя Швеца.
***
Выход из подземелья закрывала непонятная железная плита. Бывший инспектор, почти упёршись в неё головой, посмотрел вниз, на карабкающихся следом Александроса с бывшим шефом и в его взгляде отчётливо читалось: «Ну что вы как маленькие...».
— Откройте! — правильно истолковав намёк, крикнул представитель Спецотдела. — Всё под контролем!
Со стороны земной поверхности немного пошушукались, однако железяку в сторону оттащили.
Выбравшись, Иванов первым делом обратился к стоящему неподалёку незнакомцу. Тому, что за ноутбук отвечал.
— Нож есть? Верёвки срезать надо. Надоели.
Оказалось, что даже Александросовы помощники холодного оружия не чураются. Быстро извлечённый складничок в два счёта освободил Сергея от обвязки.
Поблагодарив, парень бережно снял плащ, аккуратно свернул ветхую ткань в компактную скатку, которую протянул уже стоящему поблизости македонцу. Тот с почтением принял исполненную святости вещь, по-прежнему с недоверием щурясь на бывшего инспектора.
...Выбирающиеся из провала триарии окружили Иванова, грозно наставив на него свои мечи и отработанно прикрывшись щитами.
За ними, недоумённо переглядываясь, топтались Фрол Карпович и Лана.
Боярин выглядел обеспокоенным, женщина — возбуждённой. Оба держали себя в руках, молчаливо уступая пальму первенства изначально поднявшему всю эту бучу белокурому представителю Спецотдела.
— Ну ладно, — пробормотал Сергей, поняв, что никто никуда его пока отпускать не собирается. — Можно и тут.
После чего с облегчением принялся стаскивать с себя ранее полученный попугайский наряд. Сначала свитер, потом лосины. Оставшись в трусах и кроссовках, совершенно не обращая внимая на холодную египетскую ночь, он попросил:
— Одежду мою принесите, пожалуйста. Она там, в палатке.
Короткий кивок македонца — и один из безымянных помощников, тёршихся на почтительном отдалении, помчался за одеждой.
Требуемое он принёс быстро, однако, не рискуя приближаться, попросту бросил вещи комком из-за спин «физиков» и снова отвалил в сторону, дабы лишний раз не мозолить руководству глаза.
Одежда до рук Сергея не долетела. Попадала на землю, разлетевшись по сторонам.
Пришлось собирать, сквозь зубы костеря неуклюжего Александросового подчинённого.
— Антона вытаскивают? — мирно поинтересовался Иванов, натягивая штаны. — А то сам он вряд ли подняться сможет. Слабый очень...
— Да, — кивнул головой представитель Спецотдела. — Не бросят, не переживайте, но откуда... Вы же его не видели?!
Договорить ему бывший инспектор не дал, перебил.
— Давайте всё же в палатку пройдём. Разговор может затянуться, да и не нужно его всем слушать. Предлагаю так: я рассказываю одну сказочную историю вам и Фролу Карповичу, а дальше сами решайте, кого посвящать в неё, а кого нет.
Не особо задумываясь, македонец согласился, однако с поправкой:
— Разговор будет записан.
— Без проблем, — равнодушно бросил Иванов. — Пойдёмте. Чего тянуть?
— Э-э-э, стоп! — громко, так, чтобы все услышали, вмешалась Лана. — Дайте мне сначала переодеться! Здесь, вообще-то, холодно. Я замёрзла в этом наряде бомжующей матрёшки! Мне что, как кенгуру прыгать прикажете для сугреву, пока вы там болтать о жизни будете?!
В несколько затянутой просьбе внештатницы Спецотдела начали отчётливо прорезаться истерические нотки. Похоже, она не врала — ей действительно было холодно, и потому Лана, как единственная среди присутствующих женщина, наплевав на чины и условности, сейчас попросту отвоёвывала своё древнее право на комфорт и капризы.
— Да иди уже, сил нет твоё нытьё слушать... — кисло поморщившись, озвучил общую мысль боярин, махнув рукой в сторону подсвечиваемой прожекторами палатки. — Только не копошись там долго. Знаю я ваше бабье племя — вечность бы собирались, в зеркала пялились да наряды меряли...
Лану словно ветром сдуло. Остальные, включая и на совесть охраняемого Иванова, пошли следом.
Постоять снаружи, пока женщина закончит с переодеваниями, им всё же пришлось. Не то, чтобы долго, но минут семь мужчины стояли в полном молчании, регулярно кидая неприязненные взгляды на полог палатки. Ждать никому не хотелось. Начальство мечтало разобраться со случившимися изменениями в Сергее, остальные маялись от неизвестности, ожидая ясных и чётких указаний.