— Сами напросились! Сейчас я вам всем тут наколдую! По самое некуда! И нафеячу заодно!
***
Первым делом бывший инспектор попробовал создать на ладони сгусток Силы. Готовился долго, опасаясь, что может не получиться. Точнее, не готовился, а настраивался. Энергия Жизни — штука непредсказуемая.
Если он сейчас в своей голове, в собственных воспоминаниях, то и Сила может быть воспоминанием. А если нет? Если бабахнет? Тогда черепушка на осколки, мозги по стенкам, в финале — Очередь, где сходу в самоубийцы запишут... Не хочется.
Почесал в затылке.
Первоначальная решимость, столь бодро накатившая на Сергея, не то чтобы совсем испарилась — скорее, трансформировалась в холодный расчёт и здоровые опасения.
Перенёсся за город, на одно из знакомых полей, где, в своё время, будучи подростком в гостях у тётки, любил ловить ящериц и кататься на велосипеде.
Попал в лето — именно летними, счастливыми, беззаботно-каникульными ему запомнились те края.
Не обращая внимания на мнимый зной, взобрался на травянистый пригорок, уселся, скрестив ноги по-турецки и попробовал для начала ощутить Силу. Как говорил Фрол Карпович: «Она — везде. Вокруг нас».
Раз везде, значит, и тут её должно быть немножко.
Развязал опостылевшие верёвки, скинул плащ, положил ладони на колени, полуприкрыл веки. Попытался отрешиться, почувствовать...
Получилось. Сила отозвалась сразу, омыв «тело» Иванова изнутри знакомой, игривой волной. Ни беспокойства в ней, ни волнений. Своё, родное...
Обрадовавшись этому факту — решился — создал на ладони крохотный, с горошину, сгусток. Долго на него любовался, наслаждаясь мягким, успокаивающим свечением. После спрятал обратно, в себя, почти счастливый от того, что возможность управлять даром осталась такой же, как и прежде и ни во что нехорошее не трансформировалась.
Пока радовался — на ум пришло школьное, простенькое определение закона сохранения энергии из курса физики: «Энергия не может возникнуть из ничего и не может в никуда исчезнуть, она может только переходить из одной формы в другую». Там было ещё что-то, более точное и заумное, однако сознание парня зацепилось именно за эту, доступную формулировку.
Если следовать учебнику и невнятным пояснениям бывшего шефа, то у него, теоретически, под руками безграничный океан Силы, способный, по своей загадочной природе, на что угодно. В том числе и вернуть его в мир живых. Иначе какой же это переход из формы в форму?
Ну и убить, конечно. Инструкции по пользованию колдовской энергией ему ведь никто для ознакомления не давал. Легко накосячить можно... Но об этом лучше не думать.
Потому, прежде чем озадачиваться решительными действиями, надо разобраться, как эту самую Силу максимально аккумулировать в себе и найти точку, в которую её надо приложить. Иначе типичное «слабоумие и отвага» получится.
***
Первым делом Серёга принялся вспоминать все свои ощущения, связанные с накоплением колдовской мощи. Начал с «дерева» — именно этот термин у него устойчиво ассоциировался с банальной подзарядкой от живых существ, после перешёл на естественные процессы пополнения энергией Жизни.
Получалось не очень. По всем раскладам выходило — больше, чем есть — вобрать не удастся. А внутренний «резервуар» залит почти по маковку. Ну и время поджимает... вечность ему тут никто не даст сидеть.
Хотя... почему не даст? Это его мир, персональный, личный. Соответственно, и правила его.
Почувствовав некую первую логическую опору, Иванов принялся развивать идею. Недолго думая, снова переместился в город, только теперь выбрал центр, весну, полдень выходного дня. Людей, ожидаемо — не протолкнуться. Все гуляют, улыбаясь смазанными лицами, громко зазывает реклама из торгового центра. Между человеческими фигурами изредка мелькают яркие, жёлтые вкрапления — рюкзаки курьеров. У обочины — целый ряд такси, на дороге — плотный поток машин. Взлетели голуби, громко хлопая крыльями, засмеялся ребёнок...
— Замри! — не боясь показаться смешным, потребовал Сергей, выставив вперёд руку так, словно в ней была зажата волшебная палочка. На Гарри Поттера он не походил ни разу, однако, в эти мгновения, сходство с мегапопулярным мальчиком заботило парня меньше всего.
Мир послушно застыл, мгновенно онемел, пугая абсолютной, давящей на уши тишиной. Движущиеся прохожие превратились в причудливо расставленные манекены, голуби — в искусно нарисованных птичек, дома, машины, дорога с тротуарами — в элемент декора.
Результат не удивил, но обрадовал — правильные выводы он сделал из своих размышлений. Так, теперь надо узнать, что творится в тех местах, где он раньше никогда не был...
Полностью захваченный новой идеей, бывший инспектор, напрочь позабыв о замершем пространстве, перебежал через дорогу и, волнуясь, направился в арку старой многоэтажки, открывающую проход во двор.
Там ему бывать не доводилось — помнил точно.
У входа, аляповато украшенного знаком «въезд запрещён» и разномастными вывесками никому не известных контор, остановился, осторожно заглянул в показавшийся неожиданно длинным тоннель из серого кирпича.
Кусочек стены, асфальт в выбоинах, плохо видимые знаки, нарисованные белой краской. Судя по форме — какие-то надписи, неразборчивые, нечитаемые... Дальше — белая, непрозрачная дымка. Слегка клубящаяся, неторопливая, по краю — ровная, словно стена. И не двигается, строго соблюдая невидимую границу.
«Вот оно какое, незнание» — еле неслышно прошептал Сергей, будто дымка могла его услышать и обидеться.
Осторожничать и примеряться не стал. Деловито подошёл к ней, удивляясь гулкости своих шагов, посмотрел на вертикально уходящую ввысь стену, ткнул её пальцем. Не встретив сопротивления, рука погрузилась в белое ничто, став единственным видимым предметом.
— Правильно, — сам себе сказал новоявленный исследователь собственного разума. — Раньше там ничего не было, а теперь — есть. Пойти, что ль, посмотреть, как оно там?..
Не особо задумываясь о последствиях, Иванов бесстрашно шагнул внутрь. Сделал два шага. Постоял, осмотрелся. Не видно ничего — словно в бассейн с молоком упал. Вкуса, запаха, неприятных покалываний или иных каких, доступных для понимания, ощущений — тоже нет. Никто не нападал из невидимой глубины, не дразнился.
«Обычная необычная фигня» — крутился на языке простенький каламбур.
Утолив любопытство и признав белую дымку забавной, но, по своей сути, бесполезной штукой, Сергей, не выходя из молочной пустоты, переместился на уже знакомый пригорок, в лето. Позабытый ветхий плащ аккуратно, точно он мог здесь испачкаться, разложил на траве. Улёгся на спину, для удобства подсунув ладони под голову, уставился в услужливо отобразившиеся в бескрайнем на вид небосводе облака и, полностью погрузившись в себя, принялся переосмысливать своё положение.
Ситуация вырисовывалась весьма странная. С одной стороны — он здесь практически всемогущий, почти демиург, с другой — пленник. Усмехнулся. Забавная тюрьма образовалась, с таким... утончённым издевательством.
Понятное дело, раз есть вход — есть и выход. А выходы, согласно традиций пенитенциарной системы, всегда охраняют в разы тщательнее, чем входы. Да и знать бы, где он — выход. Вполне возможно, что его и нет. Как у червя в герметично закрытой банке.
Небо манило своей открытостью...
Сознание без усилий взлетело вверх, попутно сканируя просторы памяти, обнюхивая, облизывая все скрытые закоулки. Ничего. Пусто. Ни дырочки, ни щёлочки, только обрывки самых разных мест в безбрежной белой дымке.
... Иванов не знал, сколько он так пролежал. От минуты до вечности, пока не постиг, не изучил до песчинки пласт этого бытия. Не спал, не двигался, не напрягался...
Не найдя ничего полезного, кроме напрочь позабытых отголосков прошлого, переключился на поиск Силы. Свою, внутреннюю, увидел сразу, даже объём прикинул в файерболах — хватит ровно на три. Вокруг — что-то есть, но настолько невнятное, слабенькое, разлитое одновременно везде и нигде, что нет смысла озадачиваться сбором. Слишком малая концентрация, словно в обычном мире.