Так, почти в полном, за исключением дежурно-стандартных фраз, молчании прошло время ожидания, регистрации, посадки, да и всего полёта. Спутница, слишком погружённая в свои мысли, регулярно доставала из сумочки блокнот, делала в нём какие-то пометки, хмурясь и откровенно злясь. Потом нервно прятала записную книжку в сумку, закусывала губу и хмурилась ещё сильнее, невидящим взглядом уставившись в иллюминатор.
Глядя на всю эту пантомиму, Сергей решил не мешать экстравагантной даме размышлять о каких-то высоких материях, и мирно подрёмывал на своём месте. Лана тоже не горела желанием общаться.
В аэропорт Схипхол, что расположился неподалёку от Амстердама, прибыли без задержек. Вместе с остальными пассажирами покинули самолёт, а затем, отделившись от основной людской массы, направились в транзитную зону, ждать свой стыковочный рейс. Миновав целую плеяду различных переходов, эскалаторов и немного потолкавшись среди низкорослой орды шумных китайских туристов, летевших из неизвестно откуда в неизвестно куда, по указателям добрались до информационного табло, быстро нашли свой рейс и, убедившись, что всё в порядке и они никуда не опаздывают, решили в ожидании скоротать время в одном из близлежащих кафе.
Пока выбирали, чем бы перекусить, Лана сунула бывшему инспектору вполне приличную пачку евро и, не отрывая взгляда от витрины с выпечкой, сообщила:
— Командировочные. Извини, только сейчас вспомнила.
Европейские деньги пришлись очень кстати. Перед вылетом Иванов не успел поменять деньги в банке — слишком поздно вернулся домой; в аэропорту, перед вылетом, попросту забыл в суете; и вот уже здесь, в Нидерландах, пока шёл по транзитному терминалу, усиленно размышлял, попадётся ли ему на глаза точка по обмену валюты. Наверное, попадались уже, и неоднократно, однако привыкшие к броским вывескам с курсами глаза парня пока их не замечали. И вот как раз сейчас спутница решила его финансовую проблему.
— Спасибо, — благодарно пробормотал он, пряча купюры во внутренний карман куртки. — Кому отчёт потом писать?
— Никому. Считай компенсацией за вредность, — ответила женщина и быстро заговорила с продавцом на чистейшем английском языке, из которого не обременённый знаниями чужеземных наречий Серёга легко опознал только одно слово: кофе.
Предложение бесконтрольно распоряжаться чужими деньгами бывший инспектор воспринял без радости, прекрасно понимая, что только что полученная сумма больше всего напоминает завуалированную подачку, переданную через Лану хитромудрыми Александросом или Фролом Карповичем. Однако жить ему тоже за что-то надо, хотя бы до возвращения домой. Потому, немного обдумав сложившуюся ситуацию, Иванов решил деньгами воспользоваться, но аккуратно, только по делу, а излишки потом вернуть. Так хотя бы достойно получится: и он лицо сохранит, и бывшее начальство пусть утрётся и поймёт, что гордость есть не только у них.
Тем временем на стойке появился заказ — два дымящихся бумажных стакана с кофе да пара ароматных, прямо с пылу с жару, круассанов.
— Бери, — бросила женщина, рассчитываясь. — Выбери столик поуединённей.
Последняя просьба (или требование — Серёга пока не понял), вызвали неприкрытую усмешку. Уединиться в транзитном терминале одного из самых оживлённых аэропортов мира! Смешно...
Тем не менее путешественникам это относительно удалось. Им попался свободный столик в самом углу, в небольшом, неприметном закоулке, словно созданном для тех, кто хочет получить некоторую приватность в окружающем столпотворении.
Усевшись поудобнее, Лана по-свойски вытянула ноги, с наслаждением потянулась, зевнула и весело подмигнула расположившемуся напротив парню.
— Сергей, давай на «ты», — предложила она, беря в руки горячий стакан. — Нам вместе работать, так что будем узнавать друг дружку получше.
— Давай, — равнодушно бросил бывший инспектор, впиваясь зубами в круассан. Его что «ты», что «вы» напрягало не особо.
— Хорошо. Тогда перейдём к делу, раз с любезностями покончено. Хочу тебе кое-что обрисовать для общего понимания картины происходящего.
От такой закрученной фразы Иванов вопросительно выгнул правую бровь, ожидая продолжения и пояснений. Женщина его поняла правильно.
— Чтобы ты знал... — с несвойственной ей нерешительностью в голосе протянула Лана, преувеличенно усердно осматривая свою порцию выпечки, — я Спецотдел терпеть не могу. Правда-правда. Набор снисходительных чистоплюев... Только из-за Александроса отношения с ними и поддерживаю.
От услышанного Иванов поперхнулся, закашлялся и крайне скептически уставился на спутницу.
— Так ты же у них внештатница! — как следует прочистив горло, выдал он. — И вот прямо так и не любишь? Вот совсем-совсем?
Однако букинистка-библиотекарь не стушевалась и восприняла Серёгину иронию спокойно, как само собой разумеющееся.
— Да. И с тобой связалась исключительно по огромной просьбе, выполняя некие моральные обязательства. Чтобы ты знал: идея сообщить тебе не о приостановке полномочий, как изначально планировалось, а об увольнении — моя. Знаешь, я подумала, что тебе так легче будет — отрубить один раз, чем в неизвестности решения ждать... И наблюдать за тобой — тоже моё предложение...
— Подробнее, — слишком безэмоционально для якобы спокойного человека потребовал Сергей.
Сидящая напротив женщина глотнула кофе, покрутила пальцем на тарелке круассан, внимательно рассматривая его и будто изучая аэродинамические свойства выпечки, затем поняла глаза на собеседника и, почти не моргая, принялась говорить:
— В день, когда ты человека непредумышленно убил, ко мне под вечер Александрос примчался вместе с неизвестным мне бородатым мужчиной. Видным таким, породистым... Как я поняла — с твоим непосредственным шефом, Фролом Карповичем. Они мне и рассказали про то, что тебя вышибить со службы хотят, попросили о помощи. Базовую идею о том, что за тобой надо понаблюдать и потом дать заключение, предложил бородатый, а я её немного развила. Для чистоты проверки потребовала тебя «уволить» в кавычках, запретить все служебные контакты и приставить к тебе негласных наблюдателей, которые будут отслеживать каждый твой шаг, не вмешиваясь. Александрос и тот, второй, Фрол Карпович, согласились на это с радостью. Слишком ты для них ценный, как мне показалось, да и отмазать им тебя очень хотелось, сохранить в должности. Так мы с тобой заочно и познакомились... Скучная у тебя жизнь, Сергей, — неожиданно хохотнула Лана, вот только в её глазах не было ни намёка на веселье. Взгляд по-прежнему оставался острым, изучающим. — Долго же ты собирался с духом для изучения Силы... Ну да ладно, не моё дело. Наверняка так лишь со стороны выглядит, а в реальности, заимей я дар — и сама не знаю, как бы поступила. Не суть! Потом на эту тему поболтаем... Когда ты в бывшей воинской части с полубандитами схлестнулся — стало поинтереснее. Тебя Александрос, насколько знаю, даже выручать негласно хотел, если сам не справишься. Но ты — справился. И никого не убил. На меня уже тогда мой патрон наседать стал с заключением, однако я, честно скажу, заупрямилась. То, что ты никого на тот свет не спровадил — ещё ни о чём не говорит. Может, не смог или Высшего Суда испугался...
— Нет. Не угадала. Дури своей я боялся, — сам не зная, зачем, чистосердечно покаялся Иванов.
— Да? — не удивилась Лана. — Мы это уже обсуждали у меня. Помню. Но на тот момент я ничего не знала и потребовала ещё времени, для более полного составления твоего психологического портрета. Александрос согласился, хоть и со скрипом. У него выбора не было. Я, как официальный внештатник и психолог, вполне имею право аттестовывать живых сотрудников Департамента по решению руководства.
— Да ну? — неискренне поразился бывший инспектор. — Прямо вот вся в таких полномочиях?
— Не вся, но есть немного. До тебя и сама не знала, что так можно, — сходу парировала собеседница. — Приказали, точнее, спихнули на меня операцию по твоему возвращению в строй — пришлось приступать. Но, когда узнали, что с твоим другом случилась беда — велели максимально ускорить процесс. Пришлось подкинуть кое-какой слушок Ерохе, потом заинтриговать тебя, потом с нетерпением ждать результатов, попутно выдумывая новые ходы на случай, если ты, грубо говоря, обломаешься меня удивлять. Поверь, придумала не менее семи поводов для уже случившейся беседы.