— Сделаем, — уверенно цыкает зубом, вмиг приблатнившийся мордой художник, — наливай еще полтишок!
— Алё, гараж, — волнуюсь я, — может воздержишься пока?
Куда там! Уже намахнул, демон! Горбатого могила исправит! Ну, смотри у меня аватар дикий: утонешь — домой не приходи!
… - Всем ведь было обьяснено — колхозников не обижать, а предлагать им защиту! Самим не нападать! Если они первыми вилы из сарая достанут — это уже другой расклад. Одно дело — барыги всякие: одним больше одним меньше — не такая великая потеря. На место одного уже к вечеру пять таких же шустрых найдется. А вот если крестьян начать резать или даже просто закошмарить до ужаса — они уйдут. И вполне возможно — под наших конкурентов. И чего дальше? Войны из-за этого вести? Там где и без них обойтись можно? Под молотки идти? И что мы с вами без крестьян — мужиков, жрать будем? В дальней перспективе? Лабазы ведь не бездонные. Кто всех кормить будет? Да тем же бухлом снабжать? Коньяки и водка закончатся — на чем самогон гнать станете? На бересте? На одуванчиках с дерьмом собачим? Так и собак не будет — с голодухи сами их и пожрем. Вы чуть дальше, чем в послезавтра загляните, мужчины. То-то! — Зимний рубит жаркий воздух широкой ладонью, обрывая висящий в воздухе невнятный негромкий гул голосов. Прямо Лев Троцкий перед кронштадтскими матросами. Оглядывает сгрудившуюся толпу слева направо. Переходит от общего к частному. Оратор прямо!
— А что вы вчера в Озерном устроили? Мужиков кончили. Их баб изнасиловали. — теперь он обращался к конкретному крепенькому мужичиле тридцать плюс, с перебитым носом седоватыми висками и наглой мордой флибустьера, стоящему среди, по всему видать, наиболее недовольной произошедшим, частью Валериного хирда. Некоторые из них даже позволяют себе показывать лицами, что речь Зимнего им не очень по нраву. Отдельные, видать особенно бестрашные индивидуумы, даже что-то побуркивают. Но очень негромко — себе под нос, как говорится. Ну может еще рядом стоящему в ухо. Всё на полутонах! Явное недовольство выразить никто открыто не решается.
Ибо Валерон весьма убедителен и откровенно сердит. А за его авторитетными широкими плечами маячат колоритные рожи Мастифа, Сережика и еще пары особо доверенных телохранителей — преторианцев. Но, следует заметить, что подавляющее большинство банды — слушает своего атамана с выражением абсолютной лояльности и глубокого понимания на рожах. Кивают одобрительно. Правда без аплодисментов.
— Чего скажешь, Челяба? Тебя с твоими беспредельщиками — зачем туда коллектив посылал? Людей поубивать и от нашей стаи в сторону отшатнуть? Жратвы и прочих ништяков братву лишить? Чего молчишь? — змей Валера, неплохо выставляет только что выглядевшего жертвой чела — эгоистом, поставившим под угрозу интересы общества, резко меняя его статус в глазах неизощренной основной массы — с выигрышного на почти враждебный.
— Ну вот я там был, — стремительно, словно вытолкнутый невидимой пружиной, всей своей мощью внезапно подбрасывается из-за наших плеч художник, — Чего тут порожню катать? Предьявляйте — если кому есть чего! Что за музей восковых фигур? Не вижу желания в глазах. Ну, кто за это спросить желает? Вот ты, — Шептун исподлобья прямо обжигает взглядом вчерашнего сбежавшего. Того и гляди фаербол метнет. — Твоих бойцов мы там обнулили. Если бы догнали — и тебя с ними загрунтовали бы. Считаешь не по делу? Хочешь за кентов спросить? Давай! Я ответить готов. Прямо сейчас и решим. Ты и я! Выходи на линию. — в длинных руках художника уже пугающе красуется — играет, жуткий огромный топорюга «кинг — сайз». И смотрит Валя на жертву, как лев на антилопу.
«Перебитый нос» невольно пятится.
— Ясно с тобой. Ссышь? А братве с утра — видать другие песни пел? Потеряйся! Чертила подшконарный! Исчезни!
Художник на полную «включил берсерка» и на грани виртуозности «исполняет» дурковатого и припадочного психа — самовзвода. Полного «невменько», находящегося в жутком батхерте. Щеки резко дергаются в оголяющих зубы кривых судорогах. Того и гляди пена с клыков под перекошенной верхней губой хлынет. Хоть экзорциста вызывай, ей богу! И только я, Зимний ну и возможно еще Нурлан понимали, что это только игра на неискушенную публику. Даже Мастиф и наш Серб, похоже всерьез на обманку повелись.
Нда — шапито огней не гасит! Показушник долбанный. Жертва синематографа. Но безусловно талантлив, гад такой!
— Чё ты там бурчишь? Я не прав, по-твоему? Ну, говори! Вижу же, что тоже чем-то очень недоволен, — неожиданно переключившись, Шептун быстро вскидывает руку со своим зажатым в ней огромным «инструментом» в сторону намеченной жертвы, — Ну, так давай тогда — выходи на линию, чепушила! Чего шипеть? Выйди и обоснуй, в чем мы не правы были. Чё молчишь — хрен с испуга проглотил? Ты и я! Или только из-за спин можешь? Как телка? Выйди прокукарекай! Ну!
Шептун жестит. Оскорбляет уже не на грани, а за гранью. Отрезая жертве возможность промолчать и все пути, чтобы без последствий сдать назад.
Как на мой взгляд — он уже чересчур борщит. Этак, «скрытый лидер оппозиции» — сейчас до громкой икоты напугается и никакого намеченного нами в кулуарах поединка просто не состоится.
— Перегибает, — бросаю Зимнему я. — Боюсь твои планы под угрозой, дружище. В связи с неявкой одного из бойцов.
— Нормально Валя его ровняет. Так, возможно — даже еще лучше получится. Если этот чертила сейчас хлестаться не выйдет — ему всё! Край! В любом случае! Кто же к обиженке прислушиваться будет? Я даже выгонять его не стану. Он мне такой наоборот нужен. Пускай за пайку навоз из свинарника выгребает. В назидание всем потенциальным бузотерам!
— Ты прямо Макиавелли! Теперь даже не спрашиваю, знаешь ли такого персонажа. Вассерман!
— А вот здесь поаккуратнее, — ухмыляется союзник.
Что ж — баба с возу, как говорится. Коротко обрисовываю изменившуюся концепцию Шептуну.
Вектор настроения присутствующих резко смещает направление. Это ясно по уровню и тональности производимого народом шума. Первопричина собранного вече на время почти всеми забыта. Еще бы! Ведь похоже, присутствующим предстоит увидеть гораздо более интересное зрелище. Схватку насмерть! В каком бы веке не жили люди: гладиаторские бои, рыцарские поединки, дуэли и просто драки за деревенским клубом остаются неизменно популярными и притягательными! Особенно когда тебе лично ничего не грозит. Разве что некоторую сумму денег потерять на неправильной ставке.
Вот вы отказались бы посмотреть на подобное? Только честно? Хоть раз? Хоть через пальцы — одним глазком? Если бы это было узаконенно, а бойцы бились бы только на добровольной основе — сводя личные счеты. Да ко всему: сие зрелище было бы совершенно бесплатным! Что, даже со своего балкона на дворовую хоккейную площадку, перепрофилированную ЖЭКом под арену — не поглядели бы? Если кто сейчас скажет: «никогда» — не поверю. Прошу прощения!
…Не ожидавший подобного поворота центровой «оппозиционер» пребывает в шоке от неожиданности. Он высок, крепок и похоже силен и ловок. Но сейчас на неглупом, только что скептически кривившемся лице — явно читаемая растерянность. Мужика можно понять. На кон совершенно внезапно поставлен вопрос о его жизни. Либо — либо! Выходишь и поднимаешься в глазах сторонников — плюс приобретаешь новых. Либо выходишь и умираешь. Прекращаешь существование. Совсем. Не завтра! Не через «полчасика»! Прямо здесь и сейчас!
Но есть коварный третий вариант дальнейшего развития судьбы. Простой, как мычание. Не выходить! Лишишься авторитета, но гарантированно сохранишь свою бесценную и единственную жизнь.
Ну, что ты решишь, быстроглазый? Побледнел…
Я давно бы уже мог незримо вмешаться в процесс этого выбора, но тяну до последнего. Очень уж хочется прямо сегодня завершить вливание в портал необходимых для его переноса очков. Осталось еще 96 и вопрос о перемещении на территорию «замка» будет закрыт. Сейчас у меня в наличии сотка с хвостиком и теоретически я вполне укладываюсь. Можно попробовать ментально придавить эмоциональное состояние данного типа. Вопрос в расходе энергии. Может он психоустойчив, что тот оловянный солдатик и чтобы согнуть его потребуется не пара, а все шесть, а то и восемь очей. Вот и жду до последнего.