Чуть поспешно надвигаю сомбреро на самые брови и темные очки… Да! Вот так вот блажу помаленьку — могу себе позволить. А что? Кто-то против? Стиль выдерживаю: раз уж в руках мачете — так почему бы на маковке не сомбреро? Лето красное на носу! Самое оно. Само собой — это мой исключительно «домашний» головной убор. Не настолько я пока ещё фрик, чтобы по улицам сибирского города в нем рассекать. Даже полумертвого.
Незаметно кивая с удовольствием уступаю художнику роль фронтмена нашей группы. Пусть себе порезвится. Валю хлебом не корми — дай "поисполнять".Тем более партию первой скрипки. Меня же вполне устраивает амплуа дирижера.
— Прошу прощения, господин подполковник. А, разрешите полюбопытствовать — гда же теперь находятся сами глава округа и шериф? А то, намедни, проезжали мы мимо районной администрации и управления вашего и не обнаружили там признаков жизни.
Шептун глаголет истинную правду: недавно, двигая на бывший рынок леса, чисто из любопытства мы немного отклонились от намеченного заранее маршрута и проехали мимо пустующего здания администрации, ну и заодно уж, пользуясь случаем заглянули в райотдел полиции. Благо, еще по советским инструкциям обе конторы располагались рядышком. Не далее скольки-то там сотен метров, одно от другого. Коммунистические власти берегли и страховали свою номенклатуру от внезапного выражения народной благодарности.
Майор и нутриеподобный государственный муж уже с несколько меньшей благосклонностью оглядывают черную бандану экс — художника, а заодно и моё зеленое сомбреро. Одна из их коров затевает мычание — перекличку с нашими. Или это пришлый бычок заволновался? Весна ведь! Природа шепчет!
— Значит это вы здесь главный? Представьтесь, пожалуйста, — мягко, но требовательно предлагает подполковник Сидорко.
— Гвардии сержант запаса Шептун. — дисциплинированно отчеканивает наш сегодняшний фронтмен, вновь явно набирая очков в глазах залетных начальников — гастролеров.
И только Прищепа, явно уже опознав и Валентина и Ольгу, похоже не разделяет оптимизма своих командиров. Но лишь морщится своей широкой румяной будкой.
— Прекрасно, гвардии сержант! Рад познакомиться. — отеческим тоном Кутузова беседующего с фельдфебелем, отличившимся в Бородинском сражении, реагирует подпол. — Что же мы так и будем через забор разговаривать? Кстати — прекрасно обустроили все я смотрю. Вас так просто не взять. Молодцы! Оперативно и грамотно! Сразу видно гвардию!
Похоже, еще немного и мусор художнику георгиевский крест вручит. А чувак из администрации — путевку в Ялту.
— Ну, так открывайте уже! — нетерпеливо поторапливает Сидорко. Похоже, ему и впрямь понравился наш замок. И теперь он очень желает оглядеть его интерьеры изнутри. — Познакомимся поближе. Обсудим все наши дела. Вопросы порешаем!
Ну-ну. Ох, не для вас в саду нашем вишни!
— Один момент, господин подполковник. Только вы на мой вопрос не ответили. И еще один вопрос — раз уж так. Что в мире и в городе происходит? Что руководство страны? Как из этой ситуации выходить думает?
— Руководство страны на своем посту, сержант. Ситуация как в центре, так и на местах в ближайшее время будет взята под контроль с помощью органов правопорядка, МЧС и вооруженных сил, — наконец размыкает рот гражданский. — Ну а задача граждан — оказывать им всестороннюю помощь и содействие. Мы вот уже начали сбор насущно необходимого и встречаем у людей только понимание и поддержку. Нам ведь столько народа обеспечить продовольствием и всем остальным необходимо. Пункты оказания помощи организуем, где каждый нуждающийся…
— Да открывайте вы уже! Все и обсудим. Нам коней напоить надо и людей накормить. У вас же вода имеется? — утомляется гарцевать на солнце, подполковник Сидорко.
— Открывайте, что вы тянете-то, в самом деле? — неожиданно громко раздается женский голос откуда-то справа. С нашей стороны стены! — Что вы людей за воротами держите? Что не видите — это представители власти! — высокий голос подрагивающе и возмущенно негодует на нашу бестолковость.
— Заткните ей пасть кто-нибудь, — почти не разжимая губ передаю направо я.
— Да сейчас откроем. Там же у нас замки изнутри. Я за ключами уже отрядил бойца в дом. Скоро принесет. Хотелось бы понять, а от нас конкретно чего требуется? Чем именно мы можем помочь? — на мой вкус, безжалостно переигрывая, пафосно вопрошает художник — гвардеец.
Однако незванные гости принимают его слова за чистую монету. Видать опохмела многовато было.
— По-разному можно помогать в устранении последствий, э-ээ, Шептун?
Валек энергично кивает.
— Время тяжелое и любая помощь будет кстати! Продовольствием, гужевым транспортом, скотом и птицей… Государство с благодарностью примет от вас любую помощь, граждане! И не забудет этого. Вот, кстати у вас мы вполне можем разместить гарнизон для вашей же охраны и защиты ваших жизней и мирного труда! Как вы считаете, Олег Иванович? — подпол аппелирует к гражданскому. Тот весомо кивает.
— То есть мы вам еду, лошадей — коров, ну там еще чего, а вы в ответ обеспечите нам и нашим детям защиту? — слепив моську голодной косули, встревает в диалог девочка — самурай.
— Именно так, девушка, — с интересом смотрит на неё подпол, похоже уже мысленно пользующий в разных позах эту напуганную доверчивую и очень смазливую большеглазую дурочку, — Такую красоту мы просто обязаны защищать! Это наш долг не только как сотрудников. Но и как мужчин. — и пытается раздуть дрищеватую впалую грудь колесом.
Эх, не для тебя мама ягодку растила, пингвин нелепый. Я еле сдерживаюсь от смеха, но стойко терплю.
— О, господин полковник, вы настоящий мужчина, — улыбаясь Сидорке, эта дурочка жеманно и восторженно хлопает ресницами.
И только один Прищепа уже все окончательно понял. Ну, ему пока так кажется, что «всё».
— Заканчивай, — бросаю Шептуну.
— Как скажешь, — кивает он, — мне и самому неинтересно. Неужели они и впрямь видят в окружающих — настолько лохов и идиотов? Меня всю жизнь этот вопрос занимает.
— Как мы на них реагировали, так они и распрягались постепенно. Сами виноваты. Вон даже сейчас — какая-то дура нашлась. А может и не одна.
— Господин полковник — несут уже ключики — то! — радостно сообщает Шептун истомившемуся Сидорке, — и последний вопрос разрешите?
Тот кивает.
— А ценные указания из центра вам голубиной почтой доставляют? Или дрессированными стерхами? Очень меня этот вопрос интересует. Прямо спать не дает! Или все-таки королевского скорохода прислали? И еще совет позвольте: очень бы мигалки вашим лошадкам между ушей не помешали, уважаемые! Для солидности и узнавания. А на жопы госномера, соответствующие статусу.
До них пусть не сразу, но все же доходит. Все-таки явно перебрали с опохмелом джентльмены.
— Так — ворота открыли, нахрен. А то сами откроем. Снесем к матери! Но тогда зачинщики неповиновения будут наказаны. Откроете сами — все будет нормально. Излишки продовольствия изымем — жрать не только вы хотите! Лошадей мобилизуем. Часть скота тоже придется реквизировать. Здесь гарнизон встанет. Для вашей же пользы! Хорош уже идиотничать!
— Ну вы совсем из берегов вышли, служивые! Давайте еще законом о неуважении к власти постращайте, придурки! — внезапно для наших незванных гостей, на сцене появляются новые действующие лица. В тылу их отряда. Около их скота и обоза. Человек сорок вооруженных мужчин с решительным выражением весьма недружелюбных лиц, невольно внушающих уважение. Или страх. Семеро — верхами. В седлах держатся вполне непринужденно и уверенно. Ветер в поле догонят!
Солирует в этом дружном коллективе — мощный и широкоплечий, высоколобый и пшеничноволосый матерый волчара с волевым подбородком и строгими глазами, от взгляда которых — даже мне иногда становится очень неуютно.
Шок и трепет, сука! Шах и мат!
— А вы кто? — дрогнувшим голоском, Сидорко все же решается прояснить позиции.
— Смерть твоя! Близкая и непростая! Да ладно, не пугайся — я еще до конца ничего не решил, — Валера добродушно усмехается. Сытой анакондой. Так что даже конь под подполом, похоже чувствует себя не очень уютно. — А если серьезно: мы фан — клуб и группа поддержки этого вот исполнителя. Ну и на подтанцовке у него заодно выступаем. Потанцуем, клоуны?